Замужем за врагом - Страница 26

Елена зевнула и, молча надев шорты и футболку, вышла вслед за Габриелем на улицу.

Они бежали какое-то время, когда она наконец окончательно проснулась, и то и дело поглядывала на небо, чтобы полюбоваться первыми солнечными лучами.

– Кажется, ты не из тех, кто любит просыпаться на рассвете?

– Не в пять утра. Ты бегал каждое утро с тех пор, как мы приехали сюда?

– Говорю же тебе, я бегаю каждое утро.

– Значит, ты идешь на пробежку, потом возвращаешься домой и принимаешь душ. И все это до того, как я просыпаюсь?

– Ага.

Елена буркнула что-то очень похожее на ругательство.

– Ты мазохист?

Габриель громко захохотал.

– В тюрьме день начинается очень рано. Я провел два года, поднимаясь в четыре утра, потому что в половине пятого начиналась проверка камер. Это вошло в привычку.

– Какое-то варварство, – пожала плечами Елена.

– Ко всему привыкаешь. Свет выключали в половине одиннадцатого, поэтому у меня хватало времени выспаться.

– Как ты справился? – после продолжительной паузы спросила она.

– Ты о тюрьме?

Она кивнула.

– Мне повезло, что мои адвокаты смогли добиться того, чтобы меня не отправили в тюрьму усиленного режима. Не буду врать. Когда я шагнул за порог камеры, меня тошнило от страха перед неизвестностью… но потом я привык, и все стало каким-то… нормальным. Но ты спросила, что помогло мне выжить там?

Елена не ответила. Она наверняка знала, что он собирался сказать.

– Я жил жаждой мести твоему отцу. Но давай не будем портить это чудесное утро неприятными разговорами, ведь мы никогда не придем к согласию в этом вопросе, – добавил он, вдруг почувствовав себя неуютно за то, что нарушил мир, который воцарился между ними. – Как тебе такой темп? Может, хочешь бежать медленнее? Или быстрее? Или оставляем все, как есть?

В ответ она прибавила скорости и вырвалась вперед. Ее собранные в хвост волосы развевались на бегу, а упругие ягодицы красиво покачивались.

Габриель рассмеялся и бросился вдогонку.

– Как-нибудь нам нужно устроить гонки.

– Ты победишь, – уверенно заявила она.

– Ты не похожа на пессимистку.

– Я реалистка. Я смогла бы победить тебя только в том случае, если бы ты был болен, но тогда наше соревнование не имело бы смысла. Хотя я смогла бы победить тебя в драке.

– Ты серьезно?

– Когда я была маленькой, мы только и смотрели, что реслинг и бокс. Я повторяла движения, которые видела на экране, и отрабатывала их на своих братьях. С тех пор как мне исполнилось восемь лет, они ни разу не вышли победителями из наших драк.

– Тебе не приходило в голову, что они просто жалели тебя?

– Это закончилось после того, как я побила их по-настоящему, – зло ухмыльнулась Елена. – Я не брезговала щипать и царапать их чувствительные места, когда мне было выгодно. В этом отношении у меня было преимущество: отец убил бы их, если бы они использовали против меня мою же тактику.

Габриель улыбнулся, представив их потасовки.

– Твой отец не запрещал тебе драться?

– Он находил забавным, что его маленьких мачо била девчонка. Так я добилась его уважения. – Какое-то время Елена бежала молча. – А что касается учебы, отец не отпустил бы меня в школу вне зависимости от моего поведения. Я оставалась девочкой, и, хотя доказала свою состоятельность физически, мне все равно требовалась защита от этого большого и жестокого мира.

– А твоего отца не огорчало, что его принцесса превратилась в такого сорванца?

– Ничуть. Мальчишки не обращали на меня внимания, потому что я ходила в мешковатой одежде и дралась с ними каждые пять минут.

Габриель захохотал, но ему было совсем не весело.

– Если он так прятал тебя, почему же разрешил работать в его компании?

– Чтобы держать меня поблизости и не спускать с меня глаз. Мы с братьями всегда знали, что рано или поздно займемся семейным бизнесом, и отец прекрасно понимал, что не сможет уберечь меня от всех невзгод, когда я повзрослею. – Елена остановилась, чтобы отдышаться. – Видишь ли, он на самом деле любит меня.

– Я знаю.

– И с тех пор, как я присоединилась к компании, он во многом изменил свое отношение ко мне.

– Только потому, что увидел, что ты не интересуешься мужчинами, раз у тебя в твои двадцать пять лет не было никакого приятеля, – проницательно заметил Габриель. – Твой отец решил, что ты останешься его принцессой до конца жизни.

– Все совсем не так.

– Ты думаешь? Твоя мать умерла, когда ты была совсем маленькой. Твой отец окружил своих детей, и в особенности тебя, гиперопекой. И все потому, что ты была девочкой. Будь ты мальчиком, твое детство было бы совсем другим, и ты это знаешь. Ты стала вести себя как мальчишка, чтобы угодить ему, потому что думала, что он ждет от тебя именно этого.

Елена пожала плечами и снова пустилась бежать.

– Не совсем. Я видела, что к мужчинам относятся на порядок лучше, чем к женщинам, и понимала, что никогда не добьюсь уважения, если буду вести себя как девочка. Я не хотела быть потаскухой и знала, что мне никогда не стать Мадонной, поэтому решила вести себя так, чтобы не быть ни той ни другой.

– Но ведь то, что ты женщина, не делает тебя существом второго сорта, – заметил Габриель. Ему не понравилось, что Елена выросла, твердо убежденная в том, что она может добиться уважения, потеряв свое собственное я.

– Я в курсе.

– Женщины не больше потаскухи и Мадонны, чем мужчины – женоненавистники или феминисты. Мы все обладаем какими-то способностями и желаниями, которые делают нас уникальными и ни на кого не похожими.

Елена не ответила, сосредоточенно глядя на дорогу.